Господи, помоги мне…просто смотреть на нее
такую божественную,
и на все тонкости линий её оголенных плеч,
а то порою мне кажется что вот-вот
и она испарится в яичной желчи
что жарится в полночь на сковороде
моей головы…
Глоток.
Из ее рук, пожалуйста.
Воды.
А она соткана теми же нитями,
сломана той же ветвью.
И не быть нам.
Как жаль мне.

Она не считает дни.
Минуты в её худых ладонях сжаты в самые кулаки.
Порою, мне кажется,
что сбежит таки она
белесым молоком с плиты.
и утрет мне нос.
Скажет:
« Пойми, эти фонарщики за углом
на самом деле не носят внутри себя свет и тепло…»
И говорит она это так,
словно из уголков её губ
грусть четким шагом идет по направлению
в кабинет похоронного бюро.
И сдает себя, бубня, и потупив брови.
То ли среда сегодня,
то ли вторник
и то ли за ты,
то ли против?
Ты кружишься, сев на карусель,
а я – на противень.

Увы, сегодня у нас с ней
глобальная
не погода.

Растение.
Растерянно росту в своих четырех стенах из корки семени.
Созрела. Только, а толку?
Корни то - срезаны.
Не применяемая мнительность пульсирует сама по себе.
Вечно доступное «пусто мне» и то, блядь, отсутствует.
Лишь распустило руки апатия и нагло меня по всему телу лапает.
Я ухожу.
Стирайте все мои номера.
Все, хватит.
И я снова за гранью разорванных тканей.
Слишком много логики.
Я не умею быть правильной.
Не умею я быть всем на умиление, вы понимаете?!
В моих глазах опять вскрыты вены.
Лопнули-вздрогнули, когда телефонный звонок стал резко прерван…

Когда я улыбаюсь - у вас из-за рта кровь лишь да пена.
Вы сами себе пленники собственных прерий.
Умрите, тугие повесьте на себя петли,
или молча себе дальше сидите и тлейте.
И вряд ли в норме это - жить с антибиотиками,
лежА на кровати, словно ты в коме.
И вряд ли это в норме - твоими словами быть скормленной…
Сыграй со мной в города или в страны,
я так рада буду твоим оправданиям,
когда услышишь, что ты опоздал в зал моих ожиданий,
и что мне абсолютно не жаль уже.

И я приду в сон твой красивым экспромтом,
я пройду сквозь все твои двери, входы, и порты,
и мы пропадем как аккорд после аккорда,
с поводом и по проводам.

Одна ночь за другой забирает меня в свой плен,
с зеленным чаем и пледом…
Скажи, а ты помнишь, как над январским рассветом
мы разорвали друг к другу билеты?
И мы все-таки растворились в воздухе,
я – наедине со своей гордостью,
а ты – все пьющий и пьющий без просыха.
Выпей же за меня хоть один единственный тост!
Мы высохли, пропали друг в друге,
мы зачеркнуты вместо ошибок.
И наши губы давно уже как целуют абсолютно чужие.
И затерты шаги, и замерзли в холоде руки,
а мне ведь всего лишь хотелось быть твоей
маленькой, безропотной, хрупкой…
А вместо этого – девочка выросла, стала осторожной и грубой,
и до сих пор ненавидит людей, завидующих ей так наивно и глупо.

Окна заклеены, греют одни лишь батареи и плеер.
Мы не были первыми, и не вторыми, третьими…
и не затем мы впереди, чтобы быть вдвоем
и в тоже время раздельно.
Раздень меня.
1 new message.
Я схвачу твою голову своими руками,
и буду впихивать в нее нашу притворно безупречную речь.
Вот и вся вечность тебе…
Она будет разъедать кожу и кости в нашей же собственной пропасти.
А пропуск в нее – документы с расширением .txt и .doc …

И ты не горюй, мама, я правда исправлюсь,
а сегодня, мама, прости.
Твоя дочь опять напилась в гавно,
в эту ночь ищи её в желтоглазых такси.
Она проведет выходные одна, и в утопии зрелости
будет смотреть мелодрамы, плача навзрыд,
а новые будни встретит своей циничной улыбкой,
за которой спрячет то, что так хочет забыть..

Все, finita la comedia
Так просто легче. По-моему и даже, по-твоему
Такая вот вся, ненасытная бременем я
Как Филипп Кери, Уильяма Сомерсета Моэма

Я – неизведанная человеком планета
Меня надо изучать, эгоистку. Боготворить как икону
Такая вот вся, требующая la libertà я
как интерактивные инсталляции Йоко Оно

Saluto и Ciao тебе, послезавтра мое
Ты будешь лучше и искренним, я точно ведь знаю
Вчера я это вспомнила, ну и съела сегодня за завтраком
В пятый раз вместе с «Калигулой» Альбера Камю

А утро... утро хочет меня, хочет и молчит об этом
Еще оно молчит холодным молоком в стакане дня начатого
И такое вот какое-то пасмурное все это лето
Но с тобою при встрече даже утро гордое и больше не плачет..

сотканы нестыковки, скомкай в кулёк их, ты мне не мил и не колок
хоть на локте моем напиши «все будет хорошо, а не плохо»
не поверю!
пусть бьют в бубен, пусть клюют птицы клювами в колокол
я помашу вслед им платком!

кто-то, словив вдохновение блудное, рисует на мольберте безумие,
а кто-то плюет в потолок. по выходным и по будням.
передавайте привет им!
если не дам себе спиться, свяжу себя новую - спицами
я буду циничной. и, наконец-то, без своих пресных принципов.

обращайтесь! её величество Лиза познакомит любого со своим эгоизмом!
ну же, господа! поднимите мне настроение нытьем, и долей своего пессимизма!
дайте налюбоваться!
ведь вы улыбались в то время, как кожа моя горела над безумной талией пламени
так давайте, и я теперь добавлю бензина в ваши горящие славные здания?

пробежки по утрам. ровно по встречной.… на пути сбивает лишь вечность.
глаза снова потухли - ошибаться устали. где врачи, что это вылечивают?!
неизбежный диагноз!
давай сделаем друг другу уколы, и посмотрим, у кого будет из нас передоз
и пусть умрет то, что было не рано, пусть умрет то, что ... появилось так поздно.

Отредактировано Туська (2009-07-07 20:59:53)

облака плывут над балконами

За три недели непрерывного управления временем
действую сама себе же на нервы.
Выбирая другие методы, анонимно слетаю с дистанции
и становлюсь белокрылым демоном.
Затем за три дня искала пути улыбаться противному,
но, судя с всего,
кто-то своим 41-м ботинком наступил на мною созданный мир;
судя с всего кто-то быстрее,
и 41-м калибром растворил все мои прошлые рубцы и потери.
Теперь так серо тут,
так сыро в этом неизвестном обрыве..

За три часа пыток твоих глаз и улыбки
я запутала еще больше свой клубок ниток,
и если мы оба таки одним шелком пошиты,
то закончится все лишь ссадинами да ушибами.
Кто-то из нас примерил роль рыбы, кто-то – легкой наживы.
Наивно кто-то считает, что он царь церемоний,
кто-то боится потерять голову под этим лезвием топора.
Если мы говорим - то еле слышно, шепотом,
если мыслим – то разрядами бьющего тока.
И сбитые с ног, мы идем по одним тропам,
и даже находясь в разных точках, думаем об одном.
Это один сплин, один спирит, что заперт внутри.
Одни игры и по сути одни игроки.
Но если мы таки разобьем все наши окна,
то это станет для нас плачевным опытом..
И как тут быть?..

Забытое нужно для того, чтоб его вспоминать.
Память – для того, чтоб вытирать с нее пыль.
Общество разделяет мир по периметру,
в то время как наш мир – мелодии с нот на пюпитре.
Неизвестная терция, необычный мотив,
сколько лет было потрачено на тех, кто стал словно слепым..? Неуравновешенными вещами, что обещали нам
всегда быть близко,
а сами как овощи, растут не наверх, а вниз.
Понять не значит - переубедить,
быть сытым - не значит быть аппетитным,
и если позволять себе быть завтраком для чьих-то обид,
можно стать однажды раскрошенной плиткой.
Если бой не равен – кому-то приходиться плавать,
и если кто-то уходит поздно –
так лучше сразу рано и пропадом.
Чтоб потом не сидеть в своих четырех стенах комнаты,
с одной мыслью о том, что тебе вдруг позвонят и вспомнят..

Облака плывут над балконами,
облака хотят в мою комнату,
облака меня помнят еще с того самого года,
как я научилась делать их порванными.
Осознанность – мой допинг, моя утопия, мой опиум.
И если я на твоей карте, то ты – в моей территории.
Не бойся..
быть готовым потерять свою голову.

меня так мало осталось

07.05.08

меня так мало осталось
так, как мало осталось гвоздей
неиспользованных
в полулитровой банке, шляпкой наверх
перевернутых
после строительства нашего «Общего»,
что вроде бы было (как нам казалось)

меня осталось немного...
ровно столько, сколько птиц остаются на родине,
не улетая на юг
вспомнив, что такое уж что-то слишком личное-личное...
они позабыли, оставили вдруг
разрушив себя в конечном итоге..

меня осталось так мало...
так мало, как остается от матери, что минут 10 назад
при родах потеряла ребенка
так мало, как мало значения имеют теперь эти рядом лежащие
новые детские вещи, присыпка, пеленки...
так мало теперь ощущений, что раньше раздавались задаром...

меня осталось чуть-чуть...
щепотка меня, что осталось даже от слова «священник»
что согрешил
что бескорыстно так искал удовольствие
в том, что уже сделал, и что совершил
затем лишившись тех чувств...

меня осталось такая малость....
как остается бессильным безногий мальчишка
что все-таки, к чертям собачим, да выжил...
что все-таки так улыбается только от мысли
что имеет возможность и видеть и слышать...
и за это говорит спасибо
[...он так ненавидит жалость...]

так странно убегать от себя
зная, что все равно не догнать
и я не мандарин, чтоб дольки своего «Я»
с тобой поделить...
давай лучше так, меня - напополам
и кидай на пол
как последнюю гадость...
и теперь меня точно уж так мало осталось...

В городе сигнализаций,
дорогих портсигар,
и вечной стройки у меня под окном
мне снятся
старцы
с непостижимым умом
что говорят мне вещи,
которых сами,
держи вот,
искали годами.
А я лишь держусь за живот,
когда мне страшно
когда эти тени на стене
становятся не выдумкой
а настоящим.
Когда воронки
отчаянно крутятся с криками
утренних ворон
Когда слышу шаги и скрипы
ржавых ворот
а они - в одной из комнат,
лишь загляни за поворот.
Странно, но мужской бас
в моей голове
все талдычит мне свои басни
Странно, но мне ясно
что ясности нет
и как не крути,
а круг не сузится
беги - не беги,
тут на тебе узел.
Тут случайно и ненароком так
перегоревшая лампочка
и удача тут в том,
успеешь ли уснуть,
пока опять не началось.
Сумеешь ли заглянуть в глаза
своему страху в отчаянии
что растворяет в тебе то,
что тобой же было зачато
И что значит это - не знать,
но принимать участие
в этом аду, где каждый из нас
невзрачен

15.07.09