Ты засыпай, девочка, не заходись по мелочи. Всё это блажь, девочка, всё детский лепет и дым:
Ты засыпай, милая, всё, что прошло — сгинуло, и вся беда схлынула, каждый вот невредим.
Пусть все кошмары спрячутся, пусть же тебе не плачется, маленькие чудачества счастье пусть принесут,
И не забудь, Сашенька, что все пути — наши, но что чем мы умней и старше, тем непроходимей маршрут.
Саша, ведь все мы врослые, только вот — Боже, Господи! — мы не умеем взрослыми жить себе по уму:
Ищем, страдаем, маемся, позже в ошибках каемся — кто же не ошибается. Знать бы мне, почему.
Ты вот стишков просишь всё, тех, что с моей проседью. Вроде, тебя успокаивал мой неподъемный груз?
Эти стихотворения легкие рвут — кореньями. Но, раз тебе колыбельная — я с тобой поделюсь.
Ты засыпай скорей, рыжая, прямо над строчками книжными, прямо над Питера крышами низко плывут облака —
Над недопетыми кодами, над Исаакия сводами,  над красной крепостью города, где не была ты пока.
Пусть тебе снится, хорошая, стылое снежное крошево, дом чей-то старый заброшенный, чье-то живое тепло.
В снах ты отпустишь синицу, но пусть сизокрылою птицею, счастья рывком под ключицами — утром журавль в окно.
Горе с зубами звериными, с ново- и ледокаинными злыми ночами длинными да обойдут стороной:
Будет весна пусть с капелями, счастье, что звонко-бесцельное, будут добрей колыбельные. Ты засыпай, рыжий мой.