Снежное

Я иду - по снегу, за снегом и вместе с ним, пропадаю в этой мающейся метели… Разве этого мы так судорожно хотели? Разве это нам оставлено? Объясни…  Расскажи, почему я сейчас разрываю грудь этим криком, который вряд ли кому-то слышен… Снег подходит бесшумно к самому краю крыши, он стоит за спиной, собираясь меня столкнуть. Если снегу смотреть в лицо–  ощущаешь боль – невозможную, неизбывную, ледяную… Я сквозь слезы  метель в стальные глаза целую – и снежинки спорят с ветром наперебой. Это просто пари – на меня - сколько хватит сил, ветер ставит на злость, а  снег – на мою усталость… А меня почти безвыходно не осталось, да и выход будет слишком невыносим. Есть звонки и не-встречи, встречи и не-звонки, есть такие слова, от которых – мороз по коже… Все, кто должен быть ближе, искренней и дороже, оказались непростительно далеки. Вот такая нынче в городе пустота – снежный пепел после ядерной катастрофы. Я пишу на белом и не делю на строфы – я вообще не делю сознание. Никогда. Мой мирок оказался шариком из стекла – если шарик встряхнуть – сонный город скрывает вьюга…  Когда нам выдавали на небесах друг друга, мне казалось, я справлюсь… Видимо, не смогла. Прыгнуть в тихое море, сердце  в снегу купать, замерзая в безразличии понемногу…

- Поднимайся, девочка, снег завалил дорогу. Кто-то должен это, знаешь ли, разгребать.

И когда ты снова начнешь изучать счета, обнаружишь в списках тысячу мелочей, о которых даже стыдно спросить: зачем?.. А вот нужного не окажется ни черта. И придется опять – по соседям, родным, друзьям, занимая где слово, где капельку их тепла – своего-то, как обычно, не сберегла. Все и так понятно, нечего объяснять. А когда никого не окажется под рукой – у одних отпуска, тот занят и увлечен, ты поймешь: они действительно ни при чем, им и так пришлось водиться с тобой такой. Посидишь тихонько дома – денечка три, постыдишь себя за «уж» или «невтерпеж»,  а потом начнется ломка – как будто нож одиночества проворачивают внутри. В сердце будет дымиться кратер, во рту – металл, каждый шаг в твоей пустыне – невыносим, ты поднимешь себя пинком, из последних сил, и отправишься в самый темный глухой квартал. Ты найдешь там улыбающихся дельцов, поджидающих всех страждущих на углу, ты получишь дозу нежности сквозь иглу и в беспамятстве опустишься на крыльцо. И ты будешь любить весь мир – ни за что, сполна, опускаясь в разноцветную глубину, погружаться в чьи-то омуты и тонуть и смотреть, как вместо неба растет волна. Тебе будет так отчаянно хорошо, пусть недолго, странно, призрачно – но тебе… А потом волшебный мир остановит бег и замрет на месте, тих и опустошен. Ты вернешься домой в рассеянном полусне, без гроша в кармане, без памяти и души, дом подбросит тебе блокнот и карандаши, разогреет остывший ужин, погасит свет. И пока ты спишь, твой сон происходит там, где не страшно быть доверчивым и простым…

Ты проснешься – и не выдержишь пустоты.

И наступит время платить по своим счетам.

Переломы зимы заживут к весне, перестанут болеть на дожди и ветер. Я люблю тебя там, где растаял снег, за который мы оба с тобой в ответе. Я люблю тебя там, за порогом всех городов, проспектов, безликих зданий, я люблю тебя там, где ложится степь под шаги идущего… Мы устали от холодных улиц, застывших лиц, неслучайных встреч по случайным датам, эмигранты, живущие без земли, на которой создали их когда-то.
Нас сломали.
Становится все ясней, предрассветный воздух, светлея, стынет.
Переломы зимы заживут к весне.
Мы проснемся свободными и святыми.