считалочка для тебя

до скольки ты умеешь считать?
я умею считать до апреля, до грозы, до травы, до шумящих потоков воды,
я умею считать до весны, и поэтому верю, что весна это там где случаются дети как ты.

до скольки ты умеешь считать?
я умею считать до асфальта, до разбитых коленок, до сбитых сандалей, до слез
я умею считать до десяти пока прыгает Валька между двух бесконечных резинок в развилке берез.

до скольки ты умеешь считать?
я умею считать до "конечно", до "ты самый прекрасный", до "хватит уже, не считай!"
я умею ходить с тобой в темный и стылый орешник, превращая его для тебя в заколодованный рай.

до скольки ты умеешь считать?
я считать не умею. моя циферка - два. ты и я, ты и я - мы смешались в одно.
я смотрю на тебя и предательски сердце немеет. и сбивается с ритма. и с шага. ему все равно

до скольки я умею считать.

меня не пускают к тебе в метро, меня обрывают со всех стоблов
в моих телефонах звенит зеро, а голос плавится в медь оков
на твоей спине засыпать по утрам и гладить губами тебя во сне
я бредила этим в других телах, других городах, выживала вне
очерченой четко двойной стези, ребячилась, залпом пила коньяк
и плакала "господи, пронеси". а может это была не я?

меня не пускают с тобой вперед, ты крутишь руль в сотни раз быстрей
и кто теперь завтра из нас соврет, что помнит больше десяти теней
на солнечных стенах пустых домов, на выжженых торопах столичных трасс
я бредила нашим с тобой free love, все фильмы были всегда про нас
и все шансонье чуть кривя мотив всегда запевали по наше лю
и все что друг другу мы не скостим, в итоге спишется по нулю

меня не пускают к тебе, держись - живи свою жизнь и живи меня
а я вылезаю из старых джинс, в коробочках фотки твои храня
а я проникаю в тебя насквозь, учусь по запаху знать где болит
я твой нелегальный безвизовый гость, к тому же - смертник (читай - шахид)
мой внутренний тол закипает в час, запасов хватит на целый свет
моя влюбленность взрывает нас, сливает небо под гром ракет

меня не пускают в твое сейчас, все двери закрыты. стою и сплю.
мое сегодня начнется с нас. твое сегодня - с моих "люблю".

без тебя 100001

твои завтраки без меня уместятся в простой рецепт
до работы кривой маршрут перестанет идти в депо
соблюдай свой кашрут, живи, медитируй и пей молоко
я закрыл за собой дверь. это значит - меня здесь нет.

я не буду с тобой реветь, упираться губой в губу,
я не стану стелить постель по утру или перед сном
мой бюджет посчитает сын, на помойку снесет трубу
на которой мечтали джаз... мой уютный усталый дом

закрывает глаза - окно, выключается внутренний свет.
мои завтраки без тебя полноценны, не на бегу....
это значит - мы разошлись. это значит - нас больше нет.
и в мозгу отпечатан факт: я давно без тебя могу.

не на до

мне не надо смотреть на тебя, чтобы знать что с утра
ты целуешь ее в ее сонную ямку под шеей
чтобы понять, что она твой соавтор и автор решений
твоих новых манер, и смешных - для меня - украшений
твой союзник и маятник, тихое пламя костра

вашей жизни как отблеск ложится на каждую строчку
ты стрижешься короче чем нужно, короче чем я
отпускаешь флюиды вот эти - семья мы семья
я покорно им внемлю, да что там, да только ли я
ты так хочешь, так хочешь, так хочешь

я смотрю на тебя, убеждаюсь в правдивости слов
что все верные жены похожи одна на другую
я смотрю на тебя, на нее, ну и что, на любую
как ты куришь, как пьешь, как смеешься ты на пропалую
понимаю, что нежность увы не имеет углов

мне не надо смотреть на других, чтобы знать что права
что других не бывает - избились, испелись, исчезли
что другие - увы - не столь кратки, столь резвы, столь резки,
что другие - увы - не умеют смеяться, а если
умеют, то все не о том и не так... а трава

прорастает осенним румянцем, едва пригубя
золотистого лета, холодной воды и покоя
говорю себе - что же такое, а что тут такое
просто время шумит океанским прибоем
мне не надо не надо не надо смотреть на тебя

ночная млт без номера

перечитывала рифмы некогда моих мачо. господи, кто эти люди? ведь где-то есть женщины, которые из-за них плачут. все там будем? или все-таки уже были, или все-таки уже хватит... господи, ведь это мои губы их любили, господи, какого черта, кстати?
вот этого, который забыл и размер и ритм, который городит что-то про мастурбацию и аборт, я боготоворила, в детях хотела его повторить, целовала его в напряженный рот ( ну да не только... бог с ним)
вот того, господи, того, который седеет за годом год, который свою жизнь разменял на бег, я выбирала, господи, из всего, я его выбрала, господи, ведь из всех ( у меня ребеночек от него... ну да, кто теперь прошлое вспомнит...)

перечитываю рифмы. пытаюсь опять взапой, шалого воздуха моих восемнадцати глотнуть. тут и тут - сбой. тут и тут - пропадает суть.
господи, кто мне скажет теперь - почему? я стала основательней, проще, глупей. у них есть официальный повод меня презирать? они остались где-то там на просторах своих степей, где когда-то им нравилось умирать. они по прежнему слушают рок и битлз, читают что-то из того, что некому больше читать, а я ушла от них, чтобы кормить их детей, выросших до такой степени, что грудного молока перестало хватать.

никто из них не приходит теперь в мой дом - перебирать мои волосы, петь колыбельные, варить мед. им все равно, господи, да и мне уже все равно. пересечения путей одноразово и - на взлет. каждому свой трафик, свои пути, свой размер... каждому свои ритмы, смех детей, своя кутерьма... но, господи, я ведь любила их всех. а они меня, господи?

не отвечай. сама.

бывает

она не любит тебя, больше тебя не любит
такое бывает, такая странная штука
и вроде ты спишь и вроде чужие губы
но как-то рефреном вертится сука, сука

и хочется номер впечатать в угрюмый ящик
в котором четвертые сутки ни строчки, ни звука
и написать ей стоящее настоящее
а получается только ну сука сука

она не любит тебя, прости, никогда не любила
ну может трахались, пили... такая штука
но это же прошлое это всего лишь "было"
она не помнит тебя, а значит ну - сука, сука

и хочется мимо пройтись с офигенной бабой
вильнуть бедром в охуительной новой юбке
мол, это просто, жить не пытаясь слабой
струей к тебе стечь в ладони... черт! сука, сука

она не любит тебя, уже никогда не будет
другая греет ее ладони щекою... больно
ноябрьский ветер под свитером как прелюдия
к зиме, в которой она не будет с тобою.

то, что должно было быть рецептом шарлотки 

- натирать яблоко на старой железной терке
лететь с горки
не удержаться и съесть половину
- с корицей и тмином
- долго взбивать белки венчиком
делать нечего
развешивать фото детей на кухне
трогать им десны которые чуть припухли
на все их капризы
одна виза -
скалиться белозубо
- тебя целовать в губы
рукой отирать затылок обритый
говорить себе - да иди ты
- муку высыпать по граммам
звонить мамам
- пачкая лучшее свое платье
вжиматься в твои объятья
- подносить спичку к газу
бояться сглаза
утро мимо пруда бежать пружиня кросовками
ловко ли?
- ждать запаха, выдвигать противень, втыкать спичку
старые вспоминать привычки:
до работы пешком добираться
уча себя не бояться
нежностью истекать пачкая подоконники
упираться в бедра тугими ладонями
с ума сходить от счастья
просто жить в этой осени
в которую нас так легко вбросили
в разноцветных листьях в сухих ветках
в джинсах за 600 рублей невозможной расцветки

виски и лёд

виски и лед. холодное дно бокала.
что-то ведь грело? грело, но перестало
жду вот, когда ты посмотришь - ну так, особо
пока же вот - хмель и солод, да, хмель и солод.
виски и лед. и руки мои к стеклу
очнуться бы утром с тобою и на полу
скрывать стыдливо: синяк и еще синяк
ну как получилось? как?
а на работе пить чай, обжигать губу
саднящуюю поцелуями - берегу
твои письмена на теле моем - санскрит
что он говорит?
и горло кутать плотнее в шарф шерстяной
смотреть: ты целуешься не со мной
скучать, и в контакте поставить статус "вдова"
а после добавить "клико". я жива, жива - но
виски и лед. жжет горло, в висках тепло
я ведьма, ведьма - вот вспрыгну на помело
и только меня и видели - поутру
я наконец твои номера сотру
из аськи, из телефона, из гуглтолк...
а то вот - что?

виски и лед. растаял. на дне бокала.
а что-то ведь было? ну, видимо было мало.

что надо

и все что мне надо, так это помнить о том,
как ты под моей рукой утыкаешься в клетки пледа,
как сворачиваешься невозможным таким жгутом,
тщишься что-то читать, но потОм
засыпаешь со мной валетом (или вальтом?)
от второго завтрака до обеда.

как мы не идем ни на какую экскурсию к храму,
как холодны джинсы с краями вымокшими снегу,
как ты рассказываешь мне про украину, про маму,
как тебя всегда любили, каким дед был упрямым,
но ты ведь еще упрямее... и опять про маму,
а я слушаю, слушаю...  даже если больше совсем не могу.

знать тебя наизусть до родинок на сгибе локтя,
под грудью и где-то в районе бедра,
обнимать тебя по ночам, становиться мокрой,
мазать тебе губы маслом, а щеки свеклой,
в нежности своей становится густой и клёклой
и понимать, что я с тобой, только с тобой -  до утра.

и все что мне надо это влюбляться в тебя по новой,
несмотря на насмешки, на дурные твои замашки
видеть тебя утром в пледе и в этой футболке с коровой,
такой же влюбленной, взлохмаченной, пустоголовой,
такой же едкой,но открывающейся на мои два слова:

- привет, это я. притащила тебе ромашки.